За эти дни я приняла много гостей (да здравствует новое пространство, где можно собраться за большим столом) и приготовила много чего простого и вкусного, потому что впереди время, когда печь пироги, лепить пряники и тд. станет гораздо труднее.
Дважды делала панна котту (ну или ее вариации, не претендую на аутентичность). Сливочная с малиновым соусом была особенно прекрасна.
До нас доехала заказанная с Алиэкспресса печатная скалка с оленями и елками, и это добавляет не только красоты, но и особенного зимнего волшебства пряникам и печенью (нужно только выбирать тесто, которое не очень поднимается при выпечке).
На день рождения мне подарили маленькую жужжащую взбивалку для молока, да, чтобы делать капучино, латте и все прочее. И теперь мы сами себе создатели молочных утренних облачков.
Очень хочу поделиться каким-то
невероятным постом Даны Бар про празднование зимнего солнцестояния с детьми.
Там внутри рецепт елово-можжевелового хлеба! Это, конечно, не столько про кулинарию, сколько про волшебство, про муми-троллей и про других сказочных существ. Вот в таком формате я бы очень хотела устраивать праздники и вечера, но не хватает смелости пока.
И еще два важных поэтических текста про Рождество и зиму.
виктор Кривулин и Поль Клодель
ВИКТОР КРИВУЛИН
Рождественская кантата
Дыханье стеснено, и холод на устах,
и люди в облаках из собственного духа,
и даль оцепенелая в кустах,
и белый прах воды – сухой и белый прах…
И смерть – зима. Не тленье, не разруха –
но время года – мрамор и фарфор,
где тщательнее немца смертный иней,
когда лежит искусственный, чуть синий,
на каждой веточке, тончайшим слоем… Линий
и хрупкость, и беспомощность. И хор
рождественский, бумажный, стеаринный,
качаясь языками всех свечей,
звучит во льду. И в холоде лучей,
в осколках звезд искрится снег старинный.
Искрится, словно быстрые шаги
невидимых существ повсюду слышны…
Да, в смерти есть движенье – блеск фольги
на стенах яслей праздничных коров,
где три волхва нашли покой и кров,
где новорожденный один перед Всевышним.
январь 1972
Поль Клодель (в переводе Ольги Седаковой)
Святой Николай
Вот и зима наконец, и святой Николай по еловым лесам
Идет с двумя мешками даров к лотарингским малышам.
Вот и кончилась эта осень гнилая, вот и снег, слава Богу.
Кончилась осень, кончилось лето, кончилось время года.
(О, то, что еще не кончилось! и этот черный мокрый путь
Мимо драных берез, в туман, в овраг – куда-нибудь!)
Все бело, все одинаково, все чисто, чисто, сонно.
Небо преподнесло земле этот плащ слоеный.
Всему конец: ни злого, ни доброго. Все будет новым.
Это черта.
Внизу совершенно ничего и вверху темнота.
Но окончательно белый мир – только ангелам как дом
родной.
А во всей округе ты не встретишь души живой.
Никто не проснется, ни один малыш не вздыхает,
сам не свой,
Когда ты к нему в эту ночь спешишь,
мирликийский могучий святой!
О, ночной епископ в перчатках! надежда всех,
кто вовремя лег,
Кто целый день уже умница и уже два часа как знает
урок.
Святой Николай, кому Бог даровал что угодно изменить,
Кто может весь этот мир, где не так-то весело жить, –
Подбросив звезд и бубенцов, помпонов и мишуры, –
Преобразить в рукодельный рай, в огромный зал
для игры.
Ты разреши, мы зажмурившись крепко,
три раза стукнем в твой ларек:
Святой Николай, ты принес все, что будет,
ты все творенье сложил в мешок!
Пусть другим достаются солдатики, куклы, поезд
заводной!
А мне ты дай один коробок, закрытый, непростой!
Я проделаю дырочку и посмотрю: все крохотное
и совершенно живое –
Золотого Тельца, наказанье евреев, а прежде – потоп
и Ноя,
Все, что внутри. И пускай там солнце по небу ходит
И два мужчины из-за дамы в черном на поединок
выходят.
И в доме, который будет моим, где лампы, дети, кресла,
фонари,
Я в каминную трубу загляну на то, что внутри.