Искомая зверь
Любимое время - хмурое ледяное небо и еще румяные макушки деревьев, мое сердце замирает от этого танца обреченных.
Деревья обречены стряхнуть с себя все последние золотинки, небо обречено потускнеть и спрятаться за белой занавеской жидкого снега, я обречена оставить свое сердце в груде сухих листьев и битых яблок за кованым заборов в заповедном уголке бывшей усадьбы. Там время совсем другое - дикое и медленное, там дубы подпирают небо, а алый виноград цепляется за балконы. Вниз, вниз, вниз, недобитые неуютные промзоны, куда не дотянулась ласковая властная рука московской джентрификации, где слишком уж странно и вольно.
Из-за поворота на меня выскакивает пыльно-розовый дом, где я жила 10 лет назад. Кажется, если зайти во двор, то можно встретить призраков прошлого. Были ли они счастливы? Были ли они там дома?
Но всякие прогулки по прошлым жизням подходят к концу, и вот я покачиваюсь в теплом трамвае, в рюкзачке у меня лежит пакет с бисером и пайетками цвета октябрьских небес - холодный голубой, блекло-сиреневый, пронзительный синий. В телефоне у меня открыв новый роман Таны Френч, где темнеют сентябрьские небеса, грачи предостерегающе кричат и кто-то, кто-то невидимый, наблюдает за главным героем.
Деревья обречены стряхнуть с себя все последние золотинки, небо обречено потускнеть и спрятаться за белой занавеской жидкого снега, я обречена оставить свое сердце в груде сухих листьев и битых яблок за кованым заборов в заповедном уголке бывшей усадьбы. Там время совсем другое - дикое и медленное, там дубы подпирают небо, а алый виноград цепляется за балконы. Вниз, вниз, вниз, недобитые неуютные промзоны, куда не дотянулась ласковая властная рука московской джентрификации, где слишком уж странно и вольно.
Из-за поворота на меня выскакивает пыльно-розовый дом, где я жила 10 лет назад. Кажется, если зайти во двор, то можно встретить призраков прошлого. Были ли они счастливы? Были ли они там дома?
Но всякие прогулки по прошлым жизням подходят к концу, и вот я покачиваюсь в теплом трамвае, в рюкзачке у меня лежит пакет с бисером и пайетками цвета октябрьских небес - холодный голубой, блекло-сиреневый, пронзительный синий. В телефоне у меня открыв новый роман Таны Френч, где темнеют сентябрьские небеса, грачи предостерегающе кричат и кто-то, кто-то невидимый, наблюдает за главным героем.